Пушкин А.С. Возражение на статью А. Бестужева "Взгляд на русскую словесность
в течение 1824 и начала 1825 годов" (1825)

Б.<естужев> предполагает, что словесность всех народов следовала обидим законам природы. Что это значит? [Первый] век ее был возрастом гениев.

Кажется автор хотел сказать, что всякая словесность имеет свое постепенное развитие и упадок. Нет.

Автор первым ее периодом предполагает век сильных чувств и гениальных творений. "По времени круг сей (какой?) <стесняется... Жажда нового ищет нечерпанных источников, и гении смело кидаются в обход мимо толпы в поиске новой земли мира нравственного и вещественного, пробивают свои стези"> etc. Следовательно, настает новый период, но г-н Бестужев сливает их в одно и продолжает: "За сим <веком творения и полноты следует век посредственности, удивления и отчета. Песенники последовали за лириками, комедия вставала за трагедиею; но история, критика и сатира были всегда младшими ветвями словесности Так было везде". Нет. О греческой поэзии судить нам невозможно — до нас дошло слишком мало памятников оной. О греческой критике мы не имеем и понятия. Но мы знаем, что Геродот жил прежде Эсхила, гениального творца трагедии. Невий предшествовал Горацию, Энний Виргилию, Катулл Овидию, Гораций Квинтилиану, Лукан и Сенека явились гораздо позже. Всё это не может подойти под общее определение г. Б.<естужева>.

Спрашивается, которая из новейших словесностей являет постепенность, своевольно определ<енную> г. Б.<естужевым>? Ром.<антическая> слов.<есность> началась триолетами. Таинства, ле, фаблио предшествовали созданиям Ариоста, Кальдерона, Dante, Шекспира. — После кавалера Marini явился Alfieri, Monti и Foscolo, после Попа и Аддиссона — Байрон, Мур и Соуве. Во Фр<анции> ром.<антическая> поэзия долго младенч<ествовала>. <Лучший стихотворец времени Франциска I> Marot

Rima des triolets, fit fleurir la ballade.

Проза уже имела сильный перевес: Монтань, Рабле были современниками Марота.>

Спрашивается, где видим и тень закона, <определенного> г. Б<естужевым>?...

У нас есть критика? где ж она? Где наши Аддис.<соны>, Лаг.<арпы>, Шлегели, Sismondi? — что мы разобрали? чьи литературные мнения сделались народными, на чьи критики можем мы сослаться, опереться?

Но г-н Б.<естужев> сам же говорит ниже — <"критик, антикритик и перекритик мы видим много, а дельных критиков мало".>