Павел Басинский. Стерильный критик
Виктория Шохина, зам. главного редактора “Независимой
газеты” по культуре, опубликовала в приложении “НГ” “Ex libris” целую
полосу, посвященную критике. Упоминается в ней и ныне идущая “литературкинская”
дискуссия о современном состоянии и перспективах сего жанра.
Главными объектами “критики критики” Шохиной стали Владимир
Бондаренко и Андрей Немзер. Первый – “левый”, второй – “правый”. Первый
– автор книги “Пламенные реакционеры” (М.: Алгоритм, 2003), второй – “Замечательное
десятилетие русской литературы” (М.: Захаров, 2003).
Немзеру досталось на орехи по первое число. И за слог,
напоминающий о “пришельцах с юга”, и за “отсутствие концептуального мышления”,
и за банальности, и за московский снобизм. А вот Бондаренко, скорее, обласкан.
За “охват”, за энергию, за умение ценить тексты.
Дело не в том, права она или нет. В случае с Немзером
она отчасти права в “ругательной” плоскости, а в случае с Бондаренко –
в “хвалительной”. Такова уж натура этого критика, Виктории Шохиной, которая
выступает редко, но всегда запоминается, причем именно односторонностью,
пристрастностью. Тем, как говорится, и интересна.
При желании ее статьи о Немзере и Бондаренко можно сбалансировать
и, так сказать, “выправить”. Можно заметить, например, что в 9 случаях
из 10 для Владимира Бондаренко “тексты” – дело десятое. Он использует
их как чистый идеолог, хотя, безусловно, в принципе “любит”... как командир
своих солдат. В то же время Немзер обладает своим “охватом”, количественно
(то есть с точки зрения писательского поголовья) ничуть не меньшим, чем
Бондаренко. Вообще между ними много общего.
Но зачем “выправлять”? Критика – жанр нестерильный, страстный,
“человеческий”. Таким, кстати, и был Белинский, которого Шохина почему-то
не жалует, в отличие от критика начала ХХ века Юлия Айхенвальда. Ему,
как считает Шохина, принадлежит честь “разоблачения Белинского”. Айхенвальд,
на мой взгляд, критик как раз довольно скучноватый. И против Белинского
и последующей революционно-демократической критики первым выступил не
он, а Аким Волынский (Флексер), после книги которого “Русские критики”
Белинского ругали все кому не лень. Но это так, к слову...
Итак, Шохина в целом не права, пристрастна, но читать
ее все-таки интересно.
И все бы ничего, но в начале полосы она рисует свой образ
Идеального Критика, с которым прежде всего сама же и не совпадает.
“У идеального критика нет и не может быть своей судьбы
в литературе. Идеальный критик отбрасывает все слишком человеческое. Он
обретается в мире чистых сущностей, в мире, где нет места простым человеческим
чувствам, а главное – слабостям.
Идеальный критик не пишет оды о своих и филиппики – о
чужих. Нет для него ни своих, ни чужих – есть только текст.
Нет у него соратников по борьбе, друзей, любовников-любовниц,
собутыльников, бывших одноклассников и т. п. Нет даже телефонных собеседников,
скрашивающих одиночество в промозглые осенние вечера. Идеальный критик
не ходит на тусовки. А если и ходит, то возвышается среди толпы подобно
Эвересту.
Идеальному критику нет дела до того, что Икс одной с
ним крови. Что Игрек – такой обаятельный и со связями. Что Зета сделала
неудачный аборт. Ему плевать, что Дубль-ве, допустим, голубой, а просто
Ве – молодой да зеленый. И т. д.
Да, среда обитания идеального критика стерильна и жестока
в своей стерильности. Но ведь и литература не благотворительность. Только
исключив напрочь человеческий фактор, критик сможет более или менее адекватно
описать/оценить тело текста. Прочее – вражеская агентура. Засланные казачки.
Холодные и расчетливые фюреры. Без черемухи, без искры мистического огня.
Прикидываясь критиками, они якобы ведут бой за Настоящее Искусство. А
на самом деле – планомерно уничтожают его”.
Прелесть что за текст! Зачитаешься! И оценить его можно
только действительно “исключив напрочь человеческий фактор”. То есть...
забыв о самой Шохиной, о ее постоянных конфликтах с конкретными литературными
людьми, о ее несомненных и слишком очевидных “человеческих” предпочтениях
среди современных авторов.
Просто поэма!
Я бы ее продолжил... У Идеального Критика нет и не может
быть отечества (на этом, кстати, настаивал Ницше, чей образ наиболее точно
отвечает шохинскому эталону). Но, следовательно, не может быть и родителей,
напоминающих ему (и другим) о его национальности. Грубо говоря, “знаем
мы, почему он N похвалил...”.
Пойдем дальше. Идеальный Критик не должен жениться (выходить
замуж) и иметь детей (даже незаконных). Это отвлекает и расслабляет. Это
мешает ему с полной отдачей любить “тело текста”.
И вообще, в идеале Идеальный Критик должен быть бесполым.
Потому что не может нормальный мужчина отстраненно оценить красоту описания
процесса аборта (женская проза начала 90-х этим сильно увлекалась) или,
скажем, помывки старухи в чужой ванной (есть у Татьяны Толстой такой эстетский
рассказ). О женщинах-критиках благоразумно смолчу, но полагаю, что у них
есть свои проблемы по части адекватного отношения к “телу текста”.
Итак, вот законченный портрет Идеального Критика. Сирота,
гермафродит, неизвестно где родившийся и воспитывавшийся, патологически
неконтактный, влюбленный исключительно в буквы.
Сам не понимая как, попал на какую-то тусовку и возвышается
среди толпы, как Эверест.
Среди моих знакомых критиков таких страшил нет. Может,
Виктория Шохина их знает?
|