Павел Басинский. Стерильный критик

Виктория Шохина, зам. главного редактора “Независимой газеты” по культуре, опубликовала в приложении “НГ” “Ex libris” целую полосу, посвященную критике. Упоминается в ней и ныне идущая “литературкинская” дискуссия о современном состоянии и перспективах сего жанра.

Главными объектами “критики критики” Шохиной стали Владимир Бондаренко и Андрей Немзер. Первый – “левый”, второй – “правый”. Первый – автор книги “Пламенные реакционеры” (М.: Алгоритм, 2003), второй – “Замечательное десятилетие русской литературы” (М.: Захаров, 2003).

Немзеру досталось на орехи по первое число. И за слог, напоминающий о “пришельцах с юга”, и за “отсутствие концептуального мышления”, и за банальности, и за московский снобизм. А вот Бондаренко, скорее, обласкан. За “охват”, за энергию, за умение ценить тексты.

Дело не в том, права она или нет. В случае с Немзером она отчасти права в “ругательной” плоскости, а в случае с Бондаренко – в “хвалительной”. Такова уж натура этого критика, Виктории Шохиной, которая выступает редко, но всегда запоминается, причем именно односторонностью, пристрастностью. Тем, как говорится, и интересна.

При желании ее статьи о Немзере и Бондаренко можно сбалансировать и, так сказать, “выправить”. Можно заметить, например, что в 9 случаях из 10 для Владимира Бондаренко “тексты” – дело десятое. Он использует их как чистый идеолог, хотя, безусловно, в принципе “любит”... как командир своих солдат. В то же время Немзер обладает своим “охватом”, количественно (то есть с точки зрения писательского поголовья) ничуть не меньшим, чем Бондаренко. Вообще между ними много общего.

Но зачем “выправлять”? Критика – жанр нестерильный, страстный, “человеческий”. Таким, кстати, и был Белинский, которого Шохина почему-то не жалует, в отличие от критика начала ХХ века Юлия Айхенвальда. Ему, как считает Шохина, принадлежит честь “разоблачения Белинского”. Айхенвальд, на мой взгляд, критик как раз довольно скучноватый. И против Белинского и последующей революционно-демократической критики первым выступил не он, а Аким Волынский (Флексер), после книги которого “Русские критики” Белинского ругали все кому не лень. Но это так, к слову...

Итак, Шохина в целом не права, пристрастна, но читать ее все-таки интересно.

И все бы ничего, но в начале полосы она рисует свой образ Идеального Критика, с которым прежде всего сама же и не совпадает.

“У идеального критика нет и не может быть своей судьбы в литературе. Идеальный критик отбрасывает все слишком человеческое. Он обретается в мире чистых сущностей, в мире, где нет места простым человеческим чувствам, а главное – слабостям.

Идеальный критик не пишет оды о своих и филиппики – о чужих. Нет для него ни своих, ни чужих – есть только текст.

Нет у него соратников по борьбе, друзей, любовников-любовниц, собутыльников, бывших одноклассников и т. п. Нет даже телефонных собеседников, скрашивающих одиночество в промозглые осенние вечера. Идеальный критик не ходит на тусовки. А если и ходит, то возвышается среди толпы подобно Эвересту.

Идеальному критику нет дела до того, что Икс одной с ним крови. Что Игрек – такой обаятельный и со связями. Что Зета сделала неудачный аборт. Ему плевать, что Дубль-ве, допустим, голубой, а просто Ве – молодой да зеленый. И т. д.

Да, среда обитания идеального критика стерильна и жестока в своей стерильности. Но ведь и литература не благотворительность. Только исключив напрочь человеческий фактор, критик сможет более или менее адекватно описать/оценить тело текста. Прочее – вражеская агентура. Засланные казачки. Холодные и расчетливые фюреры. Без черемухи, без искры мистического огня. Прикидываясь критиками, они якобы ведут бой за Настоящее Искусство. А на самом деле – планомерно уничтожают его”.

Прелесть что за текст! Зачитаешься! И оценить его можно только действительно “исключив напрочь человеческий фактор”. То есть... забыв о самой Шохиной, о ее постоянных конфликтах с конкретными литературными людьми, о ее несомненных и слишком очевидных “человеческих” предпочтениях среди современных авторов.

Просто поэма!

Я бы ее продолжил... У Идеального Критика нет и не может быть отечества (на этом, кстати, настаивал Ницше, чей образ наиболее точно отвечает шохинскому эталону). Но, следовательно, не может быть и родителей, напоминающих ему (и другим) о его национальности. Грубо говоря, “знаем мы, почему он N похвалил...”.

Пойдем дальше. Идеальный Критик не должен жениться (выходить замуж) и иметь детей (даже незаконных). Это отвлекает и расслабляет. Это мешает ему с полной отдачей любить “тело текста”.

И вообще, в идеале Идеальный Критик должен быть бесполым. Потому что не может нормальный мужчина отстраненно оценить красоту описания процесса аборта (женская проза начала 90-х этим сильно увлекалась) или, скажем, помывки старухи в чужой ванной (есть у Татьяны Толстой такой эстетский рассказ). О женщинах-критиках благоразумно смолчу, но полагаю, что у них есть свои проблемы по части адекватного отношения к “телу текста”.

Итак, вот законченный портрет Идеального Критика. Сирота, гермафродит, неизвестно где родившийся и воспитывавшийся, патологически неконтактный, влюбленный исключительно в буквы.

Сам не понимая как, попал на какую-то тусовку и возвышается среди толпы, как Эверест.

Среди моих знакомых критиков таких страшил нет. Может, Виктория Шохина их знает?